assassin's creed
*starring: haytham kenway

А можно не надо умирать, да? У нас такое запрещено законом, придется жить и выписывать/выхватывать.
The batya года, который однажды ушел из дома за частицей Эдема и вот это все. Хотелось бы развить тему, которая поднималась в игре, what if они оба станут работать вместе? Возможно, идя на компромисс, не ставя друг другу палки в колеса (больше необходимого), не усложняя друг другу жизнь и без того сложную, потому что они оба уже существуют и уже встретились. Хэйтем сложный, но невероятно харизматичный персонаж - мне бы очень хотелось видеть этот образ. Манипуляции, синдром Бога, закулисные игры (он даже смерть свою распланировал, о чем речь).
Пишу без птицы-тройки, с заглавными буквами, свои символы при написании постов не считаю, ваши тоже и хотелось бы получить в этом моменте ответную услугу. Частота постов не является критичной, все мы люди. Любите персонажа (и сына, иначе зачем это все), обещаю не угрожать снять скальп и не слишком троллить пробежкой на деревьях.

Ratonhnhaké:ton ióntiats, raké:ni.
Хэйтем не знает как это переводится на английский и часто игнорирует фразы, которые при встрече или прощании говорит Радунхагейду. Хэйтем зовёт его сыном, хоть и не дал ему имени - только жизнь, когда-то. Хэйтем зовет его Коннором, именем чужим, которым окрестил его наставник - Ахиллесу выговорить “Радунхагейду” было сложнее, чем назвать его так же, как давно умершего родного сына.
Радунхагейду уважал желание наставника, тот был хорошим учителем и помог ему научиться как достичь того, что он хотел - убить всех виновных в смерти матери.

Так просто было видеть их портреты каждый день, тренируясь, изучая лица и готовясь однажды всех их убить. Всех до единого и Великий Магистр тамплиеров Хэйтем Кенуэй исключением не стал.
Ровно до момента их встречи, не той, на площади, когда Радунхагейду смотрел издалека и слушал тихую речь Ахиллеса, а когда отец застал его врасплох и приставил лезвие к горлу.
А потом не убил.

Хэйтему любопытно то, как сын охотится, как убивает, говоря что-то на своем языке, повторяя из раза в раз одно и то же. Точно так же, как повторял в разговорах “Ratonhnhaké:ton ióntiats, raké:ni.”

У Хэйтема нет семьи - не было, после той жуткой ночи, но тогда он был еще мальчишкой, а потом вырос и стал Великим Магистром. Сестра - она не в счет, она все еще верна идеалам братства, а он от них давно излечился.
У Хэйтема есть сын. И это любопытно вдвойне, видеть свое продолжение. Что-то между ними меняется с течением времени и это что-то Хэйтема беспокоит, но он еще не осознал до конца в чем именно было дело.

Бледнолицые невежественны - Радунхагейду говорит это отцу, который, прожив столько лет здесь, так и не попытался выучить немного слов на языке ганьягэха. Не пытается даже тогда, когда не может понять чего именно от него хочет “Коннор” когда повторяет одну из своих излюбленных фраз сразу после того, как Хэйтем окликает его по имени или обращается как-то иначе. Иначе - это сын или мальчик, пускай последнее и было уже применимо с натяжкой.
Отец в ответ называет их племя дикарями.

Они балансируют на лезвии ножа все то время, что проводят вместе. То сближаются, то отдаляются, каждый сомневаясь в правильности своих поступков и величине опасности в том, втором, для дел братства/ордена.
Хэйтем знает, что сын его слишком горд и упрям, а еще его кровь горячая - кипит будто, пусть тот и кажется обычно тихим и спокойным.
В тот раз кровь кипела слишком сильно и их пути окончательно разошлись, чтобы пересечься вновь один единственный раз.

Хэйтем любит когда все идет так, как он запланировал - встречи, события, чужие жизни. Только вот почему-то сын его из этой паутины пытается выбраться и даже успехи делает.
Возможно, потому что отец так и не дал ему имени? Вместо этого называл обезличенно “сын” или “мальчик”, повторял за наставником “Коннор” и ни разу не назвал тем именем, которое ему при рождении подарила мать, хотя бы чтобы проявить уважение к ее памяти.

Ахиллес был хорошим учителем. Ну а Хэйтем - Хэйтем был лучшим учителем. Потому что просто научить достигать цели. Сложнее научить делать то, чего всем сердцем не хочешь, но это необходимо.

Руки сомкнулись на шее - лезвие вошло в податливую плоть. Отец подарил ему жизнь дважды.

Хэйтем говорит, что гордится им. И что нужно было убить его раньше - в воздухе повисает несказанное “пока я еще мог”. Радунхагейду кажется, что Хэйтем передал ему умение делать то, чего не хочется полностью, всем сердцем, до самой последней капли, а сам в тот же миг лишился такого необходимого ему сейчас знания.
Прощай отец - вот что он отвечает вместо того, что сказать ему хочется. Верно, Хэйтем так и не изучил язык ганьягэха, но ведь он мог задать всего один вопрос и получить ответ.

Ratonhnhaké:ton ióntiats, raké:ni - меня зовут Радунхагейду, отец.

assassin’s creed
*starring:  maxwell roth

тамплиер, владелец театра; глава висельников, опасный преступник; бывший циркач, безумец, дьявол лондона.

Причина очень проста.
Я могу.

Легкость между ними такая, что кажется надуманной: у них разная жизнь, разные идеалы, противоположные цели. Максвелл Рот - еще одна фигура на игровом поле Лондона, еще одна фотография, прикрепленная к стене убийств, Джейкоб не испытывает к ней ни возбуждения, ни страха, когда прикрепляет к доске острой иглой. Только желание поквитаться со всем Орденом за то, что произошло с Перл, только злость на самого себя за то, что позволил себе поверить, что с кем-то может быть по-другому.

И - конечно - спотыкается на этом снова.

Максвелл Рот - не человек, стихия, сносит все приливной волной, призывает рычащим голосом к сотрудничеству, которое вылилось в странного рода дружбу; Джейкоб чувствует в этом странном человеке что-то родное и близкое, что-то, что никогда не вырывалось наружу из-за воспитания, Кредо и всеведущей сестры. Джейкоб чувствует пылающий жар свободы, и не осознает - пока - что это пламя может сжечь его заживо.

Тамплиеры и ассасины еще никогда не подходили друг к другу настолько близко.