он скучает по ней всего лишь задней мыслью, брошенной неосторожно и криво. он скучает по ней всего лишь постоянно, настойчиво, даже когда нарочито избегает этой мысли – она находит его всё равно , она находит его везде: на командном мостике звёздного разрушителя, на заседаниях высшего командования первого ордена, (особенно) наедине – в тишине и полумраке собственной каюты, под струями холодной воды в душевой. таллиссан до безобразия непоседливая, до безобразия любит мир. хакс мир не любит, и мир отвечает ему взаимностью, сбрасывая чёрно-алые штандарты в огонь. таллиссан не может успокоиться, вечно ей куда-то бежать надо, что-то делать, кого-то защищать, спасать, всё делать по-своему, игнорировать сообщения, отправленные – ну разумеется – по зашифрованному каналу и без указания адресанта: «не лезь» (талли улыбается и лезет – сначала в а-крыл, потом – в самое пекло). таллиссан – смертельный подход, на лётном шлеме. у хакса выжжено на подкорке множеством в нервах скуренных сигарет: девчонку подстрелят, а он даже не узнает об этом. когда беспокойство за накладывается на психологическую акцентуацию, завязанную на навязчивом стремлении управлять всем, подчинённые не могут сделать ни единого несанкционированного телодвижения, датапад, на который поступают сообщения обо всех – даже о мелких – стычках с сопротивлением, регистрирует очередной перегрев, хакс не может уснуть, пока не пробежится глазами по всем данным о потерях с обеих (со своей, на самом-то деле, глубоко плевать) сторон – точным или приблизительным за сутки. утром всё кажется простым, личным и жалким. утром смысл концентрируется в привычном: в грязи политических игр, в новых порабощённых мирах, в привкусе крови на языке, в отличительных знаках на запястьях. и стандартного часа не проходит, как начинает думать в корне иначе, злиться, срываться на каждого подвернувшегося под руку. скучать. опять.