просто посмотрите на резе, просто посмотрите на резе и денджи вместе — они две булочки, только резе более опасная советская булочка

Поверьте, тот лишь благороден,
Чья не запятнана душа...[indent] О Каллене можно поведать много всего, но эта заявка в первую очередь направлена на поиск пары и человека, уже знакомого со львом Скайхолда не понаслышке, а посему я опущу общеизвестные факты и сразу перейду к описанию желаемых взаимоотношений.
[indent] В одной прекрасной песне поется "первая любовь — любовь последняя", и эта цитата полностью применима к Каллену и Лорану. Отношения между магом и храмовником, какими бы невинными они ни были, всегда подвергались порицанию в стенах Круга, да и за его пределами. Церковь не одобряет такие противоестественные порывы сердца, и они оба, Каллен и Лоран, знали об этом лучше, чем хотелось. Рамки, в которые их загоняли правила церковников, не имели смысла, хоть они и скрывали свои истинные чувства, а затем и неловкие, неуклюжие и неумелые во всех смыслах отношения. Взгляды украдкой друг на друга, тайные письма из рук в руки и не менее тайные встречи подальше от злых глаз и сердец. Как знать, что сталось бы с ними, если бы не Восстание Ульдреда, ведь рано или поздно об этой интрижке стало бы известно, и тогда ни Лорану, ни Каллену было бы несдобровать. Вероятно, Разорванный Круг, будучи трагедией колоссальных масштабов, дал им шанс обрести счастье, но не сейчас, не сиюминутно слиться в страстном поцелуе у всех на глазах без всякого осуждение, но спустя многие годы, когда судьба и последствия случившегося в Кинлох Холде сначала развели их по разные стороны баррикад, а затем неминуемо свели окончательно вместе. Правда, ради истинной любви, а речь здесь именно о такой и ведется, всегда приходилось страдать, за нее было жизненно необходимо бороться — как с окружающим миром, неодобряюще взирающим на происходящее между влюбленными, так и с самим собой, ведь именно в исполненном противоречивыми эмоциями сердце крылся ответ на извечный вопрос: а стоит ли это всего, что уже удалось пережиться и что еще только предстоит вынести?
[indent] Ульдред отравил Круг своей магией крови, и множество хороших, ни в чем не повинных людей оказалось зажато в тисках демонов, непрестанно мучающих своих жертв сладостными образами из жизней, что могли бы они иметь, если бы ступили на другой путь в этом бренном мире. Лоран и Каллен — не исключение. Им обоим пришлось вынести немыслимые страдания, но их спасли, а затем все переменилось, как по воле злого рока. Казалось бы, они оба были подготовлены ко встрече с демонами, но лишь Каллена произошедшее изменило до неузнаваемости. Он ощетинился на мир, на магов и на человека, которого смел называть любовью всей своей жизни. Оно, впрочем, и неудивительно. Тварь из Тени пытала Лорана образами Каллена, и он догадывался, что подобное происходило и с Резерфордом, ведь они были друг для друга самыми величайшими слабостями — рычагами непреодолимого давления, способными сломать внутренний стержень окончательно и бесповоротно. Не одну неделю Амелл пытался достучаться до блондина, прорваться сквозь море тьмы и тех невообразимых пыток, что ему удалось перенести, но все было тщетно. Это лишь усугубило и без того плачевное положение вещей между ними. Тогда Лоран перешел все границы в попытках образумить Каллена, и тот ответил ему тем, чего Амелл никак не мог ожидать. Он подавил его, хоть и обещал никогда не делать этого, а затем избил до полусмерти, и только тогда до мага наконец дошло, что вместо него Резерфорд до сих пор видел лишь коварного демона, прикинувшегося им во время восстания.
[indent] Самые искусные целители подлатали Лорана, а храмовники, держащие бразды правления, замяли громкое дело, чтобы оно не дошло до других Кругов и, упаси Создатель, до вышестоящих лиц. Не будь Амелл таким одаренным магом, на него не стали бы и время тратить — просто закончили бы начатое Калленом, но Первый чародей, видя в нем потенциал, который может бесцельно пропасть, выслал его в Камберленд. Резерфорда же отправили лечиться, после чего и перевели в Киркволл, где Мередит Станнард нашла "наилучшее" применение его садистским наклонностям, сделав капитаном и своим первым заместителем.
[indent] Пройдут годы, и Каллен встретится с Лораном вновь, но уже тогда они оба будут совершенно другими людьми, не до конца забывшими о своей первой злосчастной любви. На пепелище былых чувств вспыхнет костер и озарит своим сиянием их существование. Конечно, будут и новые проблемы, новые преграды, которые придется преодолеть совместными усилиями, но самое страшное для них, пожалуй, останется навсегда позади — затеряется где-то там, среди обугленных развалин Разорванного Круга, в котором они однажды и обрели друг друга.

Кто ты, Элисиф?
Злые языки говорят, что лишь красивая пустышка и власть твоя - фикция. Что ты просто вдова законного верховного короля, убитого подлым узурпатором Ульфриком. Что у тебя нет опыта и знаний. Что ты тщеславная и в твоих способностях как верховной королевы сомневаются, но не ропчут потому что не сомневаются в способностях генерала Туллия.

Тебя любит народ, ты получила его сочувствие и поддержку. За тобой армия Империи, та ее часть, что размещена в Скайриме.
И пусть ты молода, но амбициозна. Пусть твой муж мёртв, но ты все ещё жива и собираешься жить долго.
И править.

Не всем это по нраву.

Как связаны твой придворный маг, Боэтия и воскрешение Потемы?
Почему на тебя идёт охота и кому выгодно твоё убийство, если за будущей королевой приходит не ассасин Темного Братства, а чемпион даэдра Боэтии?
Почему Сибилла считает тебя недостойной преемницей ее славного воспитанника Торуга? Почему ее имя так часто встречается в довольно тёмных делах и все дороги ведут в Солитьюд?

Королева-Волчица почти порвалась в этот мир, обратно в Мундус, в Нирн, стараниями некромантов, которых на нашу удачу удалось остановить. Ее дух изгнали, официально. Неофициально, она должна была восстать в твоём мёртвом теле.

Умерла ли ты, когда за тобой пришёл твой убийца?
Слышишь ли ты в глубинах своих мыслей чей-то вкрадчивый голос? Охватывает ли тебя безумие время от времени?
Но это неважно, правда? Ты будешь править.

Тебе предначертано быть королевой.

[playing house]

Zeke: Pieck, you're playing my father

Pieck: I don't want to be your father

Zeke: Perfect. You already know your lines

я так сильно... так сильно... хотела [ должна была ] тебя убить.

sasuke 〤 sakura и командное

но только вот... так и не смогла.
и не важно, сколькими жизнями я живу, я никогда не пожалею об этом.

саске — это пустота между ребер. саске — это невысказанная боль. саске — это потерянный ребенок. саске — это оружие.

« уж если ты бьешь меня — бей до крови. хотя бы — до капли. иначе  смысла в твоих излияниях нет. это очень просто — ударь сильнее, позволь сломаться напополам и губами воздух хватать, не расплакаться постараться, сделать лицо, а затем — походку, выдержать паузу до предела. »

                 больное.
                 зависимое.
                 нужное. [?]

узнавать заново. сакура не знает саске. саске не знает сакуру. чужие. другие. ему приходится узнавать харуно заново, осознавая, что его воспоминания слишком уж поблекли, а мнение было ошибочным. что изменилось? выросли. и та самая девочка, что когда-то пыталась его остановить, кричала о любви, теперь уже смотрит на него совершенно другими глазами. он помнит тепло ее рук [всегда цеплялась за него], но не узнает ее саму. но в этот раз у них достаточно времени для того, чтобы вновь посмотреть друг на друга уже с другой стороны, чтобы заметить все изломы и надрывы. сакура видела это сквозь его напускную расслабленность и отрешенность. видела, как дрожат его пальцы, что прячут в ножнах сверкающий клинок. видела, как устало он прикрывает отросшей челкой свои глаза — оба, даже тот, черный и непривычно уставший. видела, с каким трудом он опускается на траву, мокрую от выступившей на зелени росы. слышала его вздох. чувствовала звеняющую чакру вокруг него. и почему-то ей казалось, что только она это замечает. только она видит. слышит. чувствует. саске улыбается ей в конце дня — ей, покрытой ссадинами и царапинами, с перебинтованными костяшками пальцев, что она сбила в кровь. ей, с длинными розовыми волосами и счастливыми зелеными глазами, которые она заставляет быть счастливыми. ей. сакуре харуно. другому уже никогда не получится. это его максимум.

[indent] что между нами, саске?

между ними нет той самой романтичной любви, что описана в книгах и ранит чужие губы. [ и уже даже с шиппудена желание убить саске, который лишь приносит ей и наруто одни страдания, у сакуры было искренним, но ей просто,  в силу незрелости и эмоциональной привязанности, не хватило моральных сил сделать это ]. точнее... между ними нет всего того, что люди вкладывают в само понятие любви. спустя годы, что остались на теле незаживающими шрамами, у них все намного честнее. между сакурой и саске наконец-то выстраивается то самое пугающее взаимопонимание и доверие, которое раньше казалось невозможным. они оба изменились, а шумная девочка из воспоминаний саске слишком уж сильно отличается от того, что есть теперь // эта девушка ведет себя иначе, перехватывает за горло, а также не позволяет уже более причинить себе боль. впервые в жизни... эти двое настолько глубоко понимают и принимают друг друга. и это дорого. им обоим. ведь никто бы никогда даже и подумать не мог о том, что это именно саске будет знать о харуно абсолютно все, — какие-то вещи не знает о ней даже наруто, а только лишь учиха, — хладнокровно храня все ее тайны и все те нервные сломы, что она ему доверила; сакура отвечает тем же, когда подпускает саске максимально близко к себе, а затем запускает пальцы ему в душу, подтверждая, что она всегда готова его принять и выслушать. сакура давно не ребенок. и она способна принять и вынести учиху любым. саске всегда был далек от остальных жителей конохи, — его миссии превращаются в затяжные путешествия, коноха видит в нем лишь оружие, которое она может использовать, — а сакура же с годами отдаляется лишь по той простой причине, что становится все больше похожей на саске, так как перенимает его систему координат, его взгляд на все то, что их окружает, — он ей никогда не врет, всегда говорит жесткую и необходимую ей правду, — а после устало улыбается, когда он возвращается в коноху вновь. они тренируются вместе. они пьют вместе. они просто... вместе. немного странно для многих, неправильно и непонятно, но это действительно так. взаимоуважение. доверие. честность. и это именно искалеченный жизнью учиха становится для харуно тем самым человеком, которому она может доверить абсолютно все. но у команды номер семь вообще отношения больные и они зациклены лишь друг на друге. им важна только команда. ни с кем другим такого не будет. команда номер семь эгоистична по отношению друг к другу. и это эгоизм граничит с сумасшествием. учиха знает, что он всегда может придти к харуно в любое время дня и ночи, а она же не будет осуждать его уже ни за какие поступки, оставит у себя, а там и молча выслушает, если тому захочется поговорить. никакой неловкости со стороны харуно, стеснения и всей прочей ерунды. она может спокойно сказать ему: - «пошли в ванне погреемся, возьму пива». она может его подкалывать и вообще чувствует себя в его присутствии довольно спокойно уже. и для них это нормально. как и нормально сидеть на погруженной во мрак кухне и курить. между сакурой и саске нездоровое взаимопонимание. они смотрят друг на друга совершенно другими глазами, признавая, что каждый из них изменился. слышишь? мерзкий и громкий хруст. это трещина всей спины ее вдоль. они впервые признают друг друга по-настоящему, зная всю подноготную и болевые точки. они больше не дети. и наконец-то между ними взаимопонимание. пускай нездоровое, пускай для кого-то даже и странное, а их обоюдная привязанность друг к другу вызывает теперь вопросы, — глупые, это совершенно другое, сплетенное между собой банальным знанием о том, что мир, сука, все-таки та еще гнилая дыра, — но им другого и не надо. и сакура ни в коем случае не держит саске, а также ничего от него не требует. он всегда и во всем абсолютно свободен. она тоже. и это важно.

[indent] за время их путешествия что-то изменилось. все видят.
[indent] сакура лишь пожимает плечами.
[indent] им не объяснить.

когда никого другого рядом больше не было... им это было нужно. тогда разговоры более длинные, прикосновения честнее, жизнь другому доверяешь, вновь принимаешь и смотришь в ответ.

сакура может попросить саске о тренировках в кендзютсу, чтобы лучше выстроить свой стиль боя против человека с катаной, — и просит она об этом еще и потому, что знает о том, что саске не будет ее жалеть, — а в противовес этому поднять на уровень выше его собственный контроль чакры, так как его риннеган явно перетягивает на себя большую часть его запасов, а без должного контроля у учихи попросту сливается часть чакры, что его и ослабляет буквально за мгновения.

когда сакура вспоминает саске, то она вспоминает того самого учиху, который всегда знал о том, что ей не нуж­на жа­лость, по­мощь, а уж тем бо­лее чьи-то со­веты и поддержка. ей нужно совершенно другое. саске умеет оставлять сакуру разбитой и покалеченной, зная, что что она обязательно восстановится. дру­гая бы уже точ­но по­дох­ла, не справившись с напряжением и всей той гнилью, что она хранит внутри себя. но са­кура спра­вит­ся. всег­да справ­ля­лась. даже когда ее толкали в спину и перерубали сухожилия на ногах. и именно это ей и нужно. не забота. не жалость. а лишь сильный и уверенный толчок к тому, чтобы начать все заново, чтобы срастить переломы и сделать переливание крови. она не умеет по-другому. ей не рассказывали о том, что есть и другой путь. менее травматичный. они оба о нем не знают.

когда они пересекались вне деревни — каждый на своей миссии, либо же саске присоединялся к группе, в которой была сакура, по приказу руководства — и когда у них было свободное время, чтобы побыть вдвоем [ а их явно предпочитали оставлять друг с другом от греха подальше ], то они никогда не разговаривали о конохе. в особенности — о наруто. саске не поднимал эту тему, и сакура безмолвно его поддерживала. они могли говорить [ сакура могла говорить ] об их общих знакомых, даже сплетничали о том, как они с ино недавно посетили новый ресторанчик в центре, но никогда не касались острых тем, что касались приказов руководства. в особенности — после того момента, как сакура поймет, что все вокруг сейчас зиждется лишь на иллюзии мира, где павшие шиноби не достойны упоминания, а любые диверсии — лишь страшилка. когда она ощутит хотя бы толику той ноши, которую взваливает на себя саске, принося в жертву безопасности деревни себя самого с потрохами, но просто молчит об этом, понимая, что сакура и сама все знает, но тут же сорвется вновь, если ей об этом напомнить.

минутка юмора...

бля и я почему-то представила тот момент, когда сакура и саске путешествуют и начинают ржать с мысли:
— ПРЕДСТАВЬ, А ДРУГИЕ ЩАС НА МИССИИ ХОДЯТ. РАБОТАЮТ. ЛОХИ

у меня будет момент с отключением собственных чувств [ все еще расскажу потом более подробно, но если кратко, то сакуру сломает слегка новая обманчивая система мира, а также погибнет ее ученик ], когда я захочу выследить и убить людей. и здесь именно саске сможет вообще поговорить с харуно в этот момент, так как он единственный, черт возьми, кто не испугается. мы можем охуенно подраться, я буду ломать тебе сусаноо, а потом ты поможешь мне найти этих людей и убить. почему? потому что саске единственный человек, который даст харуно именно то, что она и хочет получить. не всякие тупые разговоры о том, что все пройдет, а он даст ей возможность отомстить. саске говорит ей правду, не утешает, бьет сильно и жестко. все правильно. саске смог дать ей все то, что другие не смогли. саске помогает ей найти убийц. саске впервые наблюдает за тем, как маленькая девочка из его прошлого, кусая губы, превращается в убийцу. да, конечно, ей приходилось убивать и раньше, — жизнь у шиноби трудная, а сила у сакуры обращает в пыль даже скалы, — но она никогда не опускалась до такого осознанно [ когда не защищаешь свою или чью-то жизнь, а целенаправленно выслеживаешь и убиваешь ]. она забирает чужую жизнь. массово. остервенело перерезая чужие артерии и мышцы сердечные. нет больше той девочки с длинными косами. а затем саске снова исчезнет на своей миссии, вернувшись уже лишь тогда, когда затем сакура уйдет вместе с ним на какое-то время лишь потому, что ей не стало легче и коноха ее злит.

ЕСЛИ ТАКИ У НАС БУДЕТ ДОЧЬ [ все обсудим ] // ОБЩЕЕ ИСКУПЛЕНИЕ

во-первых, читаем мою зарисовку: https://ficbook.net/readfic/6680827

саске изначально не собирался участвовать в воспитании ребенка — он сразу же переложил, по сути, эту обязанность на сакуру, зная, что она с ней справится. саске знает и понимает сакуру лучше всего, а потому и дает ей то, что ей более необходимо, хотя она сама еще долго не понимает, чего хочет и что ей нужно. поэтому он толкает ее к этому осмыслению — толкает жестким ударом в спину прямо в темную пропасть. по сути сакура остается наедине с собственными потаенными страхами и завуалированной и непонятой ненавистью. саске постоянно вытягивает ее из зоны комфорта и толкает в самый настоящий стресс. сакура не готова, она растеряна и испугана, и хуже всего то, что она одна. саске оставляет ее одну, но это одиночество и дает ей ту необходимую возможность понять все самой. именно поэтому саске нет рядом, именно поэтому он, как думают многие, спихивает их общую дочь на бедную мать. он не появляется в жизни сарады, игнорирует любые обстоятельства, которые ведут ко встречи с ней, когда она уже вступает в осознанный возраст. он — тень, которая оберегает не только маленькую сараду, но и сакуру, которая периодически не хочет ничего не понимать, а потому бросается в объятья смерти. саске круг замкнул, и он понимает, что он сделал это, но все же подталкивает сакуру — в своей особенной форме — двигаться дальше, чтобы найти в этой круге слабое место. он постоянно тыкает ее в то, что она словно инструмент для достижения цели — мать его ребенка, мать клана. саске провоцирует в сакуре злость и ненависть, дает им выход, словно вспарывает гнойные раны, которые сакура с таким рвением оберегает от внешних повреждений, хотя они причиняют ей невыносимые страдания. саске вспарывает сакуре душу, заставляя ее избавится от грязи и гнили, принимая все удары на себя и вновь уходя, оставляя сакуру разбитой и покалеченной. но кости можно срастить — а до этого кости сакуры срослись неверно — и любые раны можно зашить, ведь теперь они чисты. и спустя долгий период, через злость, боль и ненависть, через не_хочу и одиночество, сакура пришла к тому, что сарада — ее дочь. любимая, единственная и необходимая.

[indent] у сакуры и саске есть секрет — сарада.

у саске и сакуры есть лишь одна единственная семейная фотография, в то время как все остальные — фальшивка. и сакура отдает сараде фамилию ее отца, так как это не просто буквы, не просто память, а нечто куда более важное и сильное. сакура подделывает их совместные фотографии с саске, чтобы сараде было не так больно, чтобы она хоть где-то смотрела на отца, чтобы она хотя бы помнила и знала его лицо, а также и верила в то, что у нее действительно есть семья. сакура искренне улыбается на церемонии посвящения, когда ее дочь принимают в академию, когда она радостная бежит к ней и делится с ней своими впечатлениями о первом дне в классе. сакура обещает самой себе, что станет для нее хорошей мамой, что она справится, а ее девочка никогда и ни в чем не будет нуждаться. сакура обещает это и... боится не справиться.

[indent] но кто знает правду? лишь эти двое.

не было никаких подростковых глупостей и мимолетного чувства. их единственные чувства — банальная физиология и договоренность. но что же было тогда? просьба и договор. саске мало кому доверяет, а еще меньше в его окружении тех самых людей, с которыми ему хоть как-то комфортно, а также к которым он может прикоснуться. сарада была запланированным ребенком, а также все детали ее рождения очень долго обговаривались. честно? сначала харуно и вовсе посчитала, что учиха слегка спятил. почему она? и почему он вдруг задумался о детях? почему сейчас? что имело значение? лишь то, что никто другой кроме сакуры не сможет. никто другой и не был нужен. никакой другой вариант даже и не рассматривался. и она согласилась. ее собственная мотивация? жизнь сакуры была пуста, в ней было слишком мало смысла и много горя, а затяжные миссия и вовсе едва ли не сделали из нее второго саске, так что она согласилась на эту своеобразную помощь лишь по одной единственной причине — она не хотела вновь умирать. этот ребенок был нужен им обоим. этот ребенок должен был стать залогом спасения. этот ребенок должен был стать надеждой и искуплением. для обоих.

[indent] игра в семью.

что между сакурой и саске? между ними печаль, взаимоуважение и та самая любовь, которая очень сильно отличается от всем привычных понятий. это не любовь между мужем и женой. и они это уже давно приняли, зная, что сейчас их отношения наконец-то достигли идеальной точки невозврата. друзья. партнеры. любовники. а как же сарада? они действительно ее родители, они готовы пойти на все ради дочери, а также они уже с самого ее рождения связаны лишь одним единственным обещанием. каким именно? они дадут ей семью. пускай и немного неправильную, пускай слегка переломанную, но они ей ее дадут. возможно, что они вновь ошибаются, — харуно не станет разбивать надежды дочери на следующую встречу с отцом, — возможно, что впоследствии сарада даже возненавидит их, но они искренне попытались.

[indent] сарада.

каждый из них искренне любит эту девочку. да, сакура бывает грубой и вспыльчивой, но ничто в этом мире не встанет между ней и ее девочкой; ничто в этом мире не заставит харуно отказаться от нее. сакура всегда будет на стороне сарады. но что именно гложет розоволосую? она боится, что она не смогла дать дочери желаемое; она боится того, что все-таки что-то делает не так. сакура боится очень многого. но она не отступит. и если сарада захочет вновь увидеть отца, то она его увидит. обязательно.

[indent] это их семья. и нет ничего важнее сарады.

мы классные

Хью Кэмпбелл.
Для друзей Хьюи.
Для меня Олень Дрочильный.
Люди и суперы, которых ты знаешь, относятся к тебе по-разному, но мало кто остаётся равнодушен. Кого-то бесит твоя глупая и беспомощная физиономия, кого-то воодушевляет твоё умение найти правильные слова и искренняя решимость на подвиги во имя других людей.
На всякий случай оговорю, что меня ты не спас – ты испортил мне смерть. Чем ты ещё долго будешь меня раздражать. Как и тем, что даже маленькому смертному тебе хватило смелости сделать то, чего я боялся даже при наличии суперсил.
Ты для меня – заноза, раздражающая, но в то же время интригующая. Я для тебя – вечно бурчащий дядька из Семёрки, который отчитывает тебя за подвиги в те моменты, когда Бутчер занят.
Ты позвонишь мне в последнюю очередь, только если все Пацаны разом не поддержат твою новую авантюру. Я отошлю тебя к хуям. Но приду выручать. А иначе нахер я тебе номер дал?

Upd от Бутчера: С Хьюи я категорически ЗА мудацко-братские отношения, он мой пездюк вне зависимости от его на то желания. Мне нравится то, как в сериале показали их влияние друг на друга, как Бучир становится с Хьюи человечнее, а тот, наоборот, звереет, и я хочу продолжать эту славную традицию. Я буду делать хуйню и не давать делать хуйню тебе, так и подружимся 

Один из сильнейших членов Семёрки. Умудряется без лазеров, огня и прочей броской мишуры быть одним из самых опасных суперов на районе в Воут. И, наверное, единственный кто точно никогда не опаздывал на собрания. Может, ты вообще робот? Пунктуальный, точный, смертоносный – ну точно машина для убийств.
Вряд ли мы могли быть близки. Ты никогда не смеялся с моих дурацких шуток, я неоднократно посылал тебе свой непонимающий и непринимающий взгляд. Но мы оба члены Семёрки (я уже бывший, но вс же), так что нам найдётся что вспомнить и что отыграть.
Может, ты захочешь убить меня? А то у меня самого как-то не вышло…

Да, про сотрудников, которые стоят за спинами героев вспоминают не часто. Но и забыть я про тебя тоже не мог. В конце концов, именно ты, вероятно, одна из причин моих бед с башкой, как строгая мамка стояла за всеми нашими разряженными, подобно куклам, спинами, радовалась успехам и прибылям, сердилась из-за наших неудач падения прибылей.
Мы трепали тебе нервы, как могли. Иногда потехи ради, а иногда просто потому, что мы другие, не можем рассчитать свою силу, скорость и иные характеристики, которые Воут боженька не ниспослал обычным людям.
И ты рвала на себе волосы, когда хотела бы схватиться за наши, не спала ночами и прилагала явно больше усилий, чем многие из героев для продвижения славного имени компании.
И да, я считаю Эшли довольно интересным персонажем. Не Мэйв, конечно... Но и не все антигерои носят плащи.

ММ слишком адекватный, чтобы я знал, что про него написать или пошутить. Сказать, что он морпех? Ну да, служил, ну мужик, так сказать.
Он единственный, кто может держать Пацанов в узде? Да, больше никому не подвластно урезонить этих оголтелых, будь то мудрым словом или стукнув кулаком по столу.
Примерный семьянин, которому призраки прошлого мешают насладиться обычной жизнью?
Или суровый мститель, чьё терпение уже на грани?

Старший сын и наследник принцессы Рейниры Таргариен и просто замечательный мальчик. Добрый, ответственный, смелый и преданный семье.
Не верь злым зеленым языкам, ты самый-самый лучший принц таргариенских кровей, просто кто-то завидует, что у тебя аж три  два любящих отца, а у них один, да и тот только раз в десять лет вспоминает о других детях, кроме любимой дочери. Зато внука король очень любит.

Моя карьера в Семёрке началась давно. Это событие связано не только с сотнями камер, но и со знакомством с неким загадочным безликим голосом у меня за спиной:
- Псс, малой. Пошли плохому научу.
Я ответил не менее загадочно:
- Куда тебя ебать?
- Не надо меня ебать.
- ОТКУДА ТЫ ЭТО СКАЗАЛ?
Мы спрятались от "взрослых", и ты достал пачку сигарет. Курением за углом ты меня, конечно, не удивил. Но после, думаю, именно ты открыл для меня мир героических наркотиков и рок-н-ролла, беготни от Эшли и Хоумендера по всем курилкам 99-этажной башни и прочим не совсем законным проказам. 
Ты называл меня «малым», хотя едва ли у нас значительная разница в возрасте. Но зато я хорошо поддавался твоему плохому влиянию.

От Хомы:
Эй. Потому что фактор «oi» мы немножко отменили, да. Может Фонарщик для тебя «малой», но для меня — малые засранцы вы оба, и обоим я в этом доме запрещаю умирать. Слишком уж это не в духе героя — срывать планы на великие подвиги и приключения, ты не находишь? А их, уж поверь, у нас впереди ещё немало.
Будет странно. Страшно. Непонятно. Временами больно.
Но в итоге всем понравится, ибо у нас иначе не бывает.

Словом... добро пожаловать домой?

Зигфрид пишет ей письма, каждое — отдает лично в руки. Короткие, редкие встречи — нелепые шутки, чай на террасе и обещания: совсем скоро все станет лучше. «Совсем скоро», впрочем, не наступает, и всем понятно: как бы далеко ни продвинулся Райнхард, освободить Аннерозе сможет только смерть императора.

Аннерозе держится трагедии своей жертвы, потому что держаться ей больше не за что. Каждое из тех писем, которые ей пишет Зигфрид, она старается заучить наизусть прежде, чем сжечь. Каждая встреча — маленькая возможность не двинуться крышей, каждое повышение Райнхарда — маленький повод не убивать себя. Аннерозе не помнит, как можно кого-то любить, не отрезая от себя кусок за кусочком, не поступаясь своей свободой. Она смотрит на Зигфрида и говорит ему взглядом: ты единственный, на кого я могу положиться; ты единственный, на кого может положиться мой брат.

Зигфрид пишет ей письма, в каждом новом — все меньше слов. «Совсем скоро» не наступает, их обоюдные жертвы возводятся в абсолют, и всем понятно: сколько бы кораблей Союза они ни разбили, скольких бы аристократов ни убрали с пути — прутья клетки становятся только толще. Зигфрид смотрит на Аннерозе и говорит ей: я ближе, чем тебе кажется.

Тысячи световых лет. Совершенная трагедия жертвы. Беспокойные сны. Отсутствие писем. «Совсем скоро», в конце концов, наступает, иронично что —
им на глотки.

эвелин, застилая белесую ткань век позеленевшими пальцами, падает – падает, падает, падает, сука, падает – как мертвая рыбка на дно унитаза : ее стремительным вихрем уносит туда, где расплескалась бездна, та беспардонно липнет к телу и, прогрызая кожу, забирается под ее поверхность. она – эвелин паркер, дорогая куколка, красивое личико, поджаренный до хрустящей корочки мозг – лишь временный баг в программе окружающей их реальности;

еще немного и выпустят свежий хотфикс.

джуди целует ее сухие запястья, острые плечи, искусанные ее губы и соленые струйки под раскрасневшимися глазами – поцеловала бы прямо в душу, если бы только могла : если бы только от нее что-то осталось, помимо истрепанной оболочки ( лишь торчащие во все стороны соломенные бесцветные волосы и изрисованный трещинками фарфор ).

она почти что не движется – белёсый камень точёных рук ее превратился в трупное окоченение; подними их – лишь рассыплются синим на простыни —

все рано или поздно отправляется в канализацию – мечты ( боже, блять, какая наивность ), шаткое ощущение какой-никакой стабильности, надломанные дрожащими пальчиками сигаретки, твоя мертвая золотая рыбка, слезы, так много слез, остывающий пепел, прогорклая венозная кровь, обкусанные ноготки и ( конечно же ) чья-то жизнь.

[indent] ( подержите тело в холодильнике до нашего приезда, мэм ).

найт-сити раскрывает свою широкую пасть – его острые клыки впиваются в мясо.

“I, for a brief time, thought that I had died within that prison and I was having a fever dream from starvation and this was what that felt like, was my mind making stories of friends and adventures and these things I would never do because I was a coward and fool. I miss my family so much and I’ve done some terrible things.”

В благородном семействе де Роло Перси повезло родиться третьим. Это означало, что власть достанется старшим, а ему можно просто соответствовать. И Перси справлялся: в вежливом и интеллигентном мальчике, проводящем почти всё свободное время с книгами и младшей сестрёнкой Касс, родители и многочисленная родня души не чаяли. Он сам мечтал однажды стать часовщиком.

У жизни на него, впрочем, были немного другие планы.

Брайрвуды, истребление всей семьи де Роло, пытки и едва не сорвавшийся побег, а под конец сестра, убитая на глазах, превратили тихого и скромного подростка в седого невротика. Два года безуспешных попыток найти поддержку, рассказать о кошмаре, произошедшем в Уайтстоуне. Два года тяжёлых работ и выживания на грани. Два года страха, бегства и, наконец, простая пугающая мысль: помощи не будет. А значит придётся брать дело в свои руки.

Во сне было легко принять предложение демона за образ, рождённый утомлённым от отчаяния сознанием, перепутать его идеи с вдохновением. Наутро драматичные детали забылись, зато у жизни неожиданно появилась цель. Так, не размениваясь на такие мелочи, как сохранность чертежей, Перси создал своё первое оружие — Список. Каждый ствол — имя человека, виновного в произошедшем. Последний, пустой, — напоминание. Намерение убить любого, кто встанет на пути. Признание, что принесённое им в этот мир изобретение будет стоить жизни многим людям.

Тогда цена его устраивала.

Ведомый жаждой мести и вооружённый револьвером-"перечницей", он отправился на поиски Анны Рипли — учёной-социопатки, допрашивавшей его и Кассандру. Но оказался схвачен её телохранителями и брошен гнить в тюрьму. Перси знал, что не сможет выбраться. Смирился со смертью. Почти сдался.

Но у жизни на него были совсем другие планы.